Сказка, я тебя знаю!
Почти все волшебные сказки, как известно, заканчиваются тем или иным изменением статуса героя (воцарение, женитьба, и т.д.). И в этом мы усматриваем особый психологический подтекст – вырос, дескать, молодец, завёл «Царя в голове», стал сам себе голова. А в сказке «Морской Царь и Василиса Премудрая» всё иначе.
Главный герой – Иван-царевич. Родился в царской семье единственным и любимым сыном и наследником, женился задолго до кульминации, и к концу сказки в этом смысле ничего не изменилось. О чём тогда сказка? На что намёк?
Есть и ещё вопросы. Например: как так получилось, что родной отец – да не старик немощный, не зверь лютый, не бедный крестьянин, а любящий отец и владыка Земли русской – собственноручно и покорно отдал своего родного и любимого сыночка, единственного наследника. Без битв и разговоров отдал Морскому Царю. Почему?
Сказка про Иван-царевича, а называется «Морской Царь и Василиса Премудрая». За что им такая честь?
Интересно искать ответы. Можно умные книжки почитать (одна из самых ярких статей, в которой упоминается эта сказка, на мой взгляд, написана была князем Трубецким [2]), можно со словарями символов свериться, с мудрецами поговорить, даже сонники полистать.
А как бы Психодраму на помощь позвать? – Есть несколько идей. О них и расскажу. (Приводится по материалам авторского курса «Сказкотерапия средствами психодрамы и ролевой игры»)
I. Вопрос первый. Приём первый. «Психодраматическая реконструкция».
Суть в том, что мы, зная заранее сказочный сюжет, воссоздаём его в формате психодраматической сессии. Сначала знакомимся со сказкой, потом сочиняем «легенду», т.е. ищем ответ на вопрос: «В какой момент сказки главный герой мог бы оказаться на приёме у психотерапевта-психодраматиста?» (Кстати, не такая уж дикая мысль. – Помощь Золотой Рыбки, Щуки, даже Бабы Яги сказочные герои охотно принимают. Что ж психотерапевта не использовать?)
Распределяем роли, строим сцену и…
– Тук-тук-тук, можно к вам? Здравствуйте, я – Иван Царевич!
(Пример. Приводится с сокращениями.)
Действующие лица:
Директор – вроде как сказочник, образ собирательный.
Иван-царевич - молодой человек. Симпатичный, незлобливый, женат на Василисе Премудрой, хотя сам пока ещё семейным себя не ощущает. Живет у Морского Царя.
Василиса Премудрая - тринадцатая дочь Морского Царя.
Царь-да-царица (Отец-да-Мать Ивана Царевича). Живут на Святой Руси в собственном Царстве-государстве. Все, как положено – воюют, хлеб растят, народом правят, по сыну скучают.
Занавес открывается.
- Директор. Расскажи, о чём будет твоя работа?
- Иван-царевич. Дело в том, что я живу в Море, у Морского Царя. Сначала попал к нему на службу, потом женился на его дочери. Теперь вот я его зять и наследник.
- Ты – зять Царя?
- Да.
- Вроде бы всё у тебя благополучно. Отчего же ты невесел?
- Конечно, на первый взгляд и проблем-то у меня никаких нет. Царь нас любит. У него тринадцать дочерей, а я – один. Он меня бережёт. Только стосковался я по своим родителям, захотелось мне на святую Русь. Ну, устал я в Море жить!
- Что ж не уходишь?
- Если Царь Морской проведает о моём побеге – то велит отрубить мне голову. У него весь забор головами таких беглецов увешан. Один только кол свободен. Как бы мне туда не угодить!
- Чего ты ждешь от своей сегодняшней работы?
- Я хочу придумать, как вырваться из морского царства!
- Что же, давай попробуем.
- Давайте.
Сцена 1. Морское Царство.
- Покажи, как вы тут живете?
- Вот это – я.
А это – моя жена, Василиса Премудрая. Справа от меня стоит, чуть позади. И даже руку мне на плечо положила – для поддержки. («Я всегда тебе помогу, всегда выручу. Я тебя люблю.»)
Слева, тоже позади, только подальше и даже на возвышении – это Морской Царь. («Я тебя очень люблю, я тебя озолочу. Я даже дочь свою тебе в жёны отдал. Будьте, дети, счастливы!» – говорит. А сам цепями крепко-накрепко к своей ноге привязывает. А в сторонку да потихоньку нашёптывает: «Быть тебе навеки подводным жителем. А то ещё выберешься, станешь Земным Царём, воевать со мной начнёшь. Нет! Так спокойнее!»)
- И как ты себя здесь чувствуешь?
- Да никак. Вода над головой, вокруг вода. Живу как сомнамбула. Что велят – делаю, чего не велят – не делаю. Сперва-то я жизнь свою берёг. А теперь уж и жизни не жалко. Только душа стала по Земле тосковать. На сушу захотелось.
- И не знаешь ты, Иван Царевич, как из Моря выбраться. Крепко привязан.
- Да! Боязно убегать. Проведает Морской Царь – прогневается, убить велит!
- А если б вдруг да смог убежать, что бы было? Посмотрим?
Сцена 2. Отчий дом.
Во дворце на скамеечке сидят Царь-да-Царица. Между ними сидит их любезный сыночек.
Они уж и смотрят на него – не насмотрятся, любуются на него – не налюбуются! Радость то какая! Греется Иван Царевич в родительских объятиях. Весь мир забыл. Себя забыл. Время забыл. Счастьем упивается.
Вот и силы у него прибывать стало. И любопытство появилось. И жить захотелось. Встал он со скамеечки, смотрит, чего-то не хватает!
- Что не так, Иван Царевич?
- Так жена же моя осталась у Морского Царя! Как я мог без неё-то бежать! Без неё мне никак нельзя!
- Что же делать?
- Надо её с собой позвать!
Сцены 3-6. Разговор с Василисой Премудрой. Побег. Погоня.
Сюжет захватывающий, сцены очень значимые. С сожалением опускаю их для краткости изложения.
Сцена 7. Опять дома.
Всё хорошо кончилось. Привел Иван Царевич свою Василису к Отцу-к-Матери, стали вместе жить - поживать да добра наживать.
Что же изменилось в конце сказки для Главного Героя? Кажется, теперь понятно.
Путь его сказочный лежал из Морской пучины на свет солнечный.
Теперь он научился хотеть – из воды выйти, родителей повидать, жену отыскать. Во-вторых, он научился говорить о своих желаниях и добиваться того, что ему хочется – на святую Русь вышел, Отца-да-Мать обнял, жёнушку свою позабытую в родительский дом привёл.
Так что и не потребовалось Ивану-царевичу никакого изменения статуса. Ведь он действовать по-новому научился! Про это во всех сказках говорится, и в нашей тоже.
Конечно, толкование сюжета – «верхний лист с капусты». Смыслов в сказке куда больше, да и возможных интерпретаций сюжетных линий сколько угодно. Да только нам важна наша сказка, собственной думой разгаданная и собственным сердцем принятая.
Понять её нам помогла психодраматическая реконструкция сказки. И не только придумать свою трактовку, но и прожить, прочувствовать, поверить в реальность сказки.
Тут бы и сказке конец. А у Директора-психодраматиста слюнки текут, руки чешутся: столько линий незавершённых, столько отношений непроясненных, столько ресурсов неисследованных-неприсвоенных ещё в сказке осталось.
Много психодраматических сессий пройдёт, пока всю эту сказку в сцены воплотишь! Но главное, теперь мы картинку видим и возможные следующие шаги. Так что можем задавать сказке новые вопросы.
II. Вопрос второй. Приём второй. «Оживление символов».
Как получилось, что Отец отдал Ивана Царевича Морскому Царю. Почему?
Прочтём, что об этом говорится в сказке.
«Сколько ни держать при себе, - думает Царь – а отдавать надобно: дело неминучее!» Взял Ивана-царевича за руку, привёл прямо к озеру.
– Поищи здесь, - говорит, - мой перстень; я ненароком вчера обронил.»
«Обернулась голубица красной девицей, подала ему своё золотое колечко и говорит:
– Ступай в подводное царство, там меня и найдешь: ведь я дочь Морского Царя, Василиса Премудрая.»
Как говорится, ни слова в простоте. В этих фразах что ни существительное – то символ. Отец якобы призывает сына найти потерянный царский перстень, а в итоге Василиса Премудрая (голубица) дарит ему своё кольцо. Да старушка на берегу озера предупреждает Царевича: «Не сумеешь его добыть – пропадёшь у Морского Царя.»
– Какой символ кажется Вам самым интересным сегодня?
– Интересно, что это за колечко такое, что все только о нём и говорят Ивану?
– Кольцо? Давайте говорить о кольце. Форма кольца лаконична и проста. «Но, –вопрошали мудрецы древности, – что сложнее простоты?» Поэтому расшифровать послание колечка одновременно легко и трудно.
И прежде чем искать смыслы в этом символе, договоримся о том, какое значение будем вкладывать в само понятие «символ».
(Здесь я буду придерживаться взглядов, изложенных Бригиттой Брун в «Сказках для души» [1].)
Договоримся, что символ – нечто материальное (предмет, явление), которое в данном контексте для того или иного человека имеют какое-то добавочное значение.
Сказочные символы подразумевают, что это добавочное значение лежит в области бессознательного. Понятия, связанные с символами, не поддаются простому моделированию и логическому описанию. Они противоречивы (да/нет, добро/зло, жизнь/смерть – для нашего подсознания суть полярно противоположные воплощения одной ипостаси), многозначны, способны пробуждать в нас целый комплекс реакций, затрагивая эмоции, память, воображение.
Пользуясь символическим языком, бессознательное может подать весточку сознанию. И, наоборот, с помощью символа сознание может обратиться к содержанию бессознательного.
За возникновение символов может быть ответственно как бессознательное (рождение символов), так и сознание (конструирование символов). Но как бы то ни было, есть несколько механизмов, приводящих к появлению символа.
Вероятно, при рождении символического кольца могли быть задействованы как минимум три из них – материализация, экстернализация, стилизация.
При материализации некоему достаточно абстрактному понятию находится метафорический образ.
Экстернализация предполагает, что часть внутреннего мира героя выносится вовне, а символический предмет становится атрибутом героя. (Неспокойное море Золотой Рыбки можно считать символом её недовольства стариками, богатырский меч указывает нам на доблесть его обладателя, три огнедышащие головы Горыныча отражают степень его злобности и так далее...)
Стилизация отталкивается прежде всего от внешнего вида, от формы. Всякая лаконичная геометрическая фигура вызывает к жизни свои ассоциации. Кольцо, безусловно, имеет «говорящую» форму, смысл которой заложен в нас самой природой.
Каждый символ, повторюсь, многозначен. Более того, его восприятие зависит и от культурного и индивидуального контекста. Но та смысловая нагрузка, которую несёт на себе форма символа, наиболее близка к архетипической.
Поэтому, исследуя символику сказочного колечка, попробуем оттолкнуться от его формы.
Психодраматическая иллюстрация.
- Инструкция группе: Предлагаю вам встать со стульев и начать двигаться по аудитории. Звучит спокойная музыка. Она поможет вам настроиться на себя, погрузиться в самосозерцание. Постарайтесь стряхнуть всё напряжение, максимально отпустить своё тело, дать ему как можно больше свободы. Пусть движение рождается «изнутри», подчиняясь не сознанию, а чувству, импульсу, порыву. Можно даже закрыть глаза, если так удобнее слышать себя.
- В какой-то момент вы почувствуете готовность вступить в контакт с партнёром. Тогда найдите себе пару – человека, с которым можете создать общий танец. Возьмитесь за руки или соприкоснитесь ладонями, словом, найдите удобную конфигурацию. Движения снова спонтанны, ничем не ограничены. Размах, темп, всё пусть будет комфортным. (несколько смен пар)
- А теперь давайте сделаем так, чтобы все мы стали единым целым. И это целое пусть будет кругом. При этом не теряйте контакта с группой – держитесь за руки или положите руки друг другу на плечи, ощущайте локоть сотоварища.
- Теперь, когда мы стали кругом, давайте ощутим дыхание своей жизни. Прислушайтесь, к какому движению круг призывает нас, какой импульс в себе содержит, как наш круг станет трансформироваться, когда оживёт?
В шеринге мы узнали, что круг:
- продолжается в колебаниях, в пульсации, в дыхании: к центру – от центра, покачиваясь вправо-влево, поднимая руки вверх-вниз;
- в центре круга может появиться нечто новое – яркое пятно, игрушка, может встать кто-то из участников; это сосредотачивает внимание, вызывает желание ограждать от внешнего, охранять и выращивать «своё»;
- даёт каждому ощущение покоя и гармонии от принадлежности к тесной группе (или вызывает желание вырваться, поскольку нивелирует индивидуальность).
Интересно сравнить наши наблюдения с тем словарём символов, который приведён в уже упоминавшихся «Сказках для души» [1].
КОЛЬЦО — символ сознания, особенно в роли связующего фактора. Означает отношения внутренней природы.
По всему выходит, что отдавая сына Морскому Царю, отец побуждал его найти там своё «кольцо» - целостность, гармонию, осмысленность, умение создавать границы и внутренне пространство.
В сказке символы дополняют друг друга. И интерпретация каждого из них должна подтверждаться остальными, фигурирующими рядом. Поэтому мы можем ещё уточнить своё видение, изучив Василису (она же горлица), Морского Царя, озеро.
В идеале это можно сделать психодраматически: разыгрыванием сказки, интервьюированием героев, построением социального атома того или иного персонажа.
Описание всех этих процедур грозит превратить статью в брошюру. Поэтому ограничимся коротким обращением всё к тому же словарю.
ПТИЦА — в мифологии душа после смерти. Птица может также символизировать начало жизни. Таким образом, символ птицы может содержать мотив рождения и мотив смерти. Когда в психотерапии появляется мотив птицы, важно осознать проблему рождения и смерти.
ЗЕМЛЯ И ВОДА — сон о вхождении вглубь земли или погружение в воду может означать вход в бессознательное, но если там находятся слои или следы ранних цивилизаций, это может означать наличие элементов, которые раньше были осознанными. Борьба молодого мальчика всегда несет с собой опасность гибели, как, например, испытание огнем и водой в различных мифах.
СОЛЬ В МОРЕ — горечь ассоциируется со слезами и грустью «соль мудрости».
Вот такие метаморфозы случились с Иваном – нашёл он своё Кольцо, свою Птицу, своё Морское царство, свою «соль мудрости».
И наше возмущение действиями безжалостного папаши сменяется глубоким уважением перед родительской мудростью: «Хочешь не хочешь, а отдавать сына придётся». Кому отдавать? – Да не Морскому Царю, разумеется, а самому Ивану отдать его судьбу. Каждый ли родитель так сможет? И только ли для детей эта сказка?
Дайте мне ещё сказок. Я хочу их читать медленно. Я буду их рассматривать внимательно. Я стану в них играть азартно.
И вдруг когда-нибудь смогу сказать:
– Сказка, я тебя знаю!
– Возможно, – ответит мне Сказка.
Наталия Парамонова
Литература.
- Бригитта Брун, Эрнст Педерсоен, Марианна Рунберг. Сказки для души. Использование сказок в психотерапии. М, Информационный центр психологической культуры!, 2000
- Евгений Трубецкой. Иное царство и его искатели в русской народной сказке. Журнал, «Русская мысль», Прага — Берлин, 1923 год.
